Жизнь С. М. Хромченко, рожденного в начале прошлого века, а умершего в начале века нынешнего – это история о том, как юный провинциал, проникшись ниспосланным ему свыше даром, преданно служил ему до последних лет долгой жизни. В не меньшей степени это история жизни его коллег по искусству, прежде всего, по Большому театру.
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Солист Большого театра (Матвей Хромченко, 2016) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .
Зачинатель жанра
Какие только песни ни напевала у колыбели младшего сына мама: еврейские, украинские, русские, неаполитанские. И потому он предъявлял свой юный альт первым экзаменаторам украинской «Дывлюсь я на небо», неаполитанской «Как ярко светит после бури солнце», и – непостижимо для малыша – старинной студенческой грустной «Быстры как волны дни нашей жизни». Понятно, что в синагоге и еврейском ансамбле звучал идиш. В «Тачке» начинающий певец услаждал слушателей комсомольско-коммунальными шедеврами на украинском языке. В институте и аспирантуре его репертуар пополнился классикой – русскими и европейскими романсами.
Сегодня можно сказать, что песня сопровождала его с первых дней и до последних лет, а он в благодарность стал её, по Голованову, пропагандистом (не только еврейской), бояном (не только русской) и зачинателем нового песенного жанра. Это не я, любящий сын, придумал, так написал многолетний коллега отца Анатолий Орфёнов.
А. И. Орфенов
Один из представителей пред- и послевоенного поколения солистов Большого театра, о них автор предисловия к книге его воспоминаний, Андрей Хрипин, назвав имена, пишет: «это были уникальные голоса, редкостные индивидуальности, многие из них ещё и прекрасные актёры» (Музей ГАБТа).
Дорогого стоят и другие его признания. «Он обладал самым красивым по тембру голосом в Большом театре», «И что радостно теперь, когда позади полувековая творческая жизнь: никогда нигде мы – два лирических тенора, исполнявшие в Большом театре одни и те же партии, ни разу не огорчили друг друга ни завистью, ни интригой и остались до конца друзьями».
С. Хромченко в роли Рябого парня в опере «Тихий Дон»
После того как в 1937-м Хромченко вошёл в состав исполнителей в операх Ивана Дзержинского «Тихий Дон» и «Поднятая целина» (Запевала казачьей песни, Рябой мужик), писал Орфенов, «в концертах они вместе с Петром Киричеком создали новый для того времени вокальный номер – дуэт исполнителей советской песни. Много позже, во время войны, возник замечательный дуэт В. Бунчикова и В. Нечаева, но зачинателями, создателями этого нового песенного жанра были Хромченко и Киричек».
Петр Тихонович Киричек (Музей ГАБТа)
Благодарно цитируя Анатолия Ивановича, я всё же вынужден его в хронологии поправить: их дуэт впервые прозвучал в 1934-м «Песней о Щорсе» Матвея Блантера на слова Михаила Голодного, а спустя два года в его же «В путь дорожку дальнюю» и «Краснофлотской» Юрия Данцигера и Дмитрия Долева. Потом отец будет петь (записывая с ансамблями и оркестрами) произведения многих композиторов – Рейнгольда Глиера, Дмитрия Кабалевского, Тихона Хренникова и забытых ныне Иосифа Ковнера, Климентия Корчмарева, Михаила Старокадомского, Наума Фурмана; в конце 1940-х к нам приходил Никита Богословский, что-то отцу предлагал, не сложилось.
(Слева направо) М. Блантер, Т. Хренников, двое мне неизвестные, Н. Богословский, С. Хромченко, В. Соловьев-Седой (РГАЛИ)
1930-е стали годами рождения советской массовой песни, их писали Исаак Дунаевский, братья Самуил, Дмитрий и Даниил Покрасс, Матвей Блантер, Константин Листов, Сигизмунд Кац, Климентий Корчмарев… но если к мелодиям, как правило, непритязательным и потому быстро запоминавшимися, особых претензий нет, то слова, вся эта патриотическая лабуда любого автора, – это, как сказали бы в Одессе, «нечто особенного».
Выделю одну вечную тему: вбивание в подсознание слушателей неизбежности скорой войны («Мы стоим за дело мира, мы готовимся к войне», Александр Галич).
Зачинают «Три танкиста, экипаж машины боевой»: «На границе тучи ходят хмуро». Подхватывает фильм «Вратарь»: «готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот, за тобою полоса пограничная идёт». Продолжает любящая девушка «Я на подвиг тебя провожала, над страною гремела гроза», хотя фильм с этой проходящей рефреном песней детский по роману «Остров сокровищ», а до войны ещё четыре года. И «в путь дорожку дальнюю я тебя отправлю» всё о том же, но не смешно ли, если за границей наращивают производство «Мессершмиттов» и «Фердинандов», просить «подари мне сокол на прощанье саблю, вместе с саблей пику подари» (не было ли это посвящено главному военспецу Будённому?). И уже послевоенная, в 1960-е одна из лучших, «Хотят ли русские войны»: о том автор предлагает спросить у тишины, берёз и тополей (поэзия…), а не ответят, «спросите у матерей, у жены моей». Но кто, они – или идеологи КПСС и гении генштаба определяли, быть войне или погодить, однако у них добиваться ответа поэт не предлагал; между прочим, он же потом рассказал, что песню как пацифистскую пыталось запретить именно Главное политуправление армии – «деморализует наших солдат»…
Не задумываясь о словах – запоминал, отец был столь увлечён расширением своего песенного репертуара, что, сообщив читателям журнала «Советская музыка» (№ 10–11, 1937 г.) «в театре готовлю партии Ленского и Фауста», тут же анонсировал «мой рапорт славной двадцатой годовщине родного комсомола – сольный концерт из произведений советских композиторов старшего поколения и композиторов-комсомольцев».
Спел ли он такой концерт, я не знаю, как не знаю, был ли комсомольцем Хренников. Его выделяю потому лишь, что в октябре 1938-го в Большом прошло заседание юбилейного пленума ЦК ВЛКСМ, после чего гостей ублажали концертом, в котором тогда уже кандидат в члены ВКП/б/ «рапортовал» «Серенадой» Тихона Николаевича («Ночь листвою чуть колышет», слова Павла Антокольского).
Как бы там ни было, «советская песня получила в лице Хромченко проникновенного, строгого и взыскательного интерпретатора». Или из другой рецензии: «Артист был всегда чужд какой-либо подражательности. Как сказали бы наши предки, он был „самогласен“, т. е. подобен самому себе. Искусство безыскусственности – великое достоинство певца. И это делало его исполнение отличным от других, естественным, непринуждённым».
Был ли он «подобен самому себе», не мне судить, но как исполнитель народных или авторских, советских, неаполитанских или испанских песен всегда оставался верным академической манере. Как-то я попытался его «вразумить», мол, вроде бы надо в каждой из них как-то отразить национальный колорит, приводя в пример тогда популярных Николая Сличенко и Михаила Александровича, но отец отстаивал своё: пусть они поют, как хотят, а я подпускать «краски» никогда не буду.
Обложка компакт-диска с записями романсов
В 1930-е правило бал всеохватное, как ныне телевидение, радио, транслируя на страну выступления мастеров художественного чтения, спектакли оперных и драмтеатров, а также сборные концерты – в них выступали артисты самых разных жанров, собиравшие полные залы филармоний и заводских клубов, популярность песенного жанра достигла небывалых размеров. Тем более в годы войны, когда после сводок Информбюро о ситуации на фронтах более всего звучали песни. Не удивительно, что певцы, особенно эстрадные – Изабелла Юрьева, Лидия Русланова, Клавдия Шульженко, Ирма Яунзем, Леонид Утесов, Вадим Козин, были фантастически популярны, при всём том, что в этом замечательном по мастерству хит-параде свой взыскательный слушатель был и у «академических» певцов.
Разыскивать тексты отца и о нём я попросил главного библиотекаря Отдела газет Российской государственной библиотеки Лидию Дмитриевну Петрову, нашла она много больше, чем я ожидал, в том числе опубликованный в газете, о которой я понятия не имел – «Долгопрудненские страницы». В написанной к 60-летию Московской битвы статье ветеран Великой Отечественной А. Павленко вспоминал, как родилась песня Листова и Суркова «В землянке». Её, впервые прозвучавшую в январе 1942 года в исполнении самого композитора, «подхватили фронт и тыл, исполняли во всех фронтовых бригадах, её пели прославленные артисты в концертных залах и солдаты тихонько мурлыкали в блиндажах на передовой. Почти ежедневно по просьбе фронтовиков и тружеников героического тыла её передавали в концертах по радио… Справедливая, задушевная, интимная интонация песни… выдержанно и благородно высвечивалась в пении одного из её лучших исполнителей – солиста Большого театра СССР С. Хромченко».
Крым , Гурзуф, 1938 г.
Мой брат собрал в своём архиве почти все имеющиеся в фонде Гостелерадио отцовские записи и потому был убеждён, что песни Листова папа не пел. Скорее всего, решил Саша, автор статьи спутал «Землянку» с другими, часто исполняемыми отцом и не менее любимыми слушателями «Огоньком» и «В лесу прифронтовом» Блантера.
Александр Хромченко
Тогда он работал в главной редакции музыкального радиовещания в отделе симфонической, оперной и камерной музыки; позже на «Радио России» выходил в эфир с авторской программой «Время музыки с Александром Хромченко».
Так это же замечательно, подумал я, значит, голос Соломона Хромченко и сегодня помнят слышавшие его полвека назад соотечественники. Оказалось, помнить – помнят, но прав всё же ветеран: вскоре я в Интернете наткнулся на воспоминания артистов Большого периода эвакуации в Куйбышеве с фрагментом статьи отца в газете ГАБТа «Советский артист» (о чём мог бы знать и раньше, в музее театра листая годовые подшивки газеты):
«Трудно описать наши выступления в Москве и Куйбышеве, когда с Петром Ивановичем Селивановым мы под аккомпанемент баяна пели в госпиталях песни советских композиторов: „Землянку“ Листова, „Любимый город“ Соловьева-Седова, пели, переходя из одной палаты в другую. Это были концерты без аплодисментов, потому что для аплодисментов нужны руки, а перед нами лежали безрукие, а то и безногие бойцы»…
Увы, ни эти две песни, а теперь я уверен, что и немало других отцом в дуэтах и соло исполняемых, записаны не были.
Заключая эту главку, вернусь к Блантеру, с кем у отца с довоенных времён сложились не так чтобы дружеские, но вполне приятельские отношения (в 1970-е соседи по дачному посёлку часто захаживали в гости друг к другу), чьи предвоенные патриотические (в дуэте) и военные лирические (соло) спел первым, это документировано. В 1943-м с джаз-оркестром Александра Цфасмана – «Огонёк» («На позиции девушка провожала бойца»), потом её многие исполняли, а спустя год записал на грампластинку вальс «В лесу прифронтовом» («С берёз неслышен, невесом, слетает жёлтый лист»).
В изданных много позже воспоминаниях обласканный властью (сталинский лауреат, народный артист СССР, два ордена Ленина, Герой соцтруда) Матвей Исаакович почитал соавторами не только авторов слов, но и исполнителей своих произведений: «Певцы являются третьими авторами песен. Большая благодарность за то, что они трудились и доносили песни до слушателя»… А дальше: «симпатии здесь трудно выделить, и всё же в первую очередь это замечательные солисты Большого театра, которые обращались к моим песням: Рейзен, Пирогов, Козловский, Лемешев».
Эти четверо бесспорно были замечательными певцами, при этом «случайно» народными артистами, ну а заслуженными, «обращавшимися» к его песням куда как чаще, можно было по неискоренимой советской традиции пренебречь. Но это – моя личная обида (отец воспоминаний композитора не увидел) и потому с поклоном незабвенной Фаине Раневской: «пусть это будет маленькая сплетня, которая должна исчезнуть между нами».
Основоположник, родоначальник, основатель, отец, начинальщик, застрельщик, инициатор, пионер; учинщик, учинатель, учатель, патриарх, начинатель Словарь русских синонимов. зачинатель 1. см. основоположник. 2. см … Словарь синонимов
ЗАЧИНАТЕЛЬ, я, муж. (высок.). Тот, кто зачинает что н., кладёт начало чему н. З. нового направления в науке. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
М. устар. Тот, кто начинает какое либо серьезное, значительное дело; основоположник. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
Зачинатель, зачинатели, зачинателя, зачинателей, зачинателю, зачинателям, зачинателя, зачинателей, зачинателем, зачинателями, зачинателе, зачинателях (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализняку») … Формы слов
зачинатель - зачин атель, я … Русский орфографический словарь
зачинатель - (2 м); мн. зачина/тели, Р. зачина/телей … Орфографический словарь русского языка
зачинатель - Syn: основоположник, родоначальник, основатель, отец (обр.) … Тезаурус русской деловой лексики
зачинатель - я, ч. Той, хто першим починає яку небудь важливу, серйозну справу … Український тлумачний словник
Я; м. Тот, кто начал что л. ◁ Зачинательница, ы; ж … Энциклопедический словарь
зачинатель - я; м. см. тж. зачинательница Тот, кто начал что л … Словарь многих выражений
Книги
- Книга Нонсенса / The Book of Nonsense (подарочное издание) , Эдвард Лир. Предлагаем вашему вниманию подарочное издание в кожаном переплете с шелковым ляссе. Эдвард Лир - выдающийся английский поэт и художник, прославленный зачинатель литературы нонсенса. Его…
- А. М. Родченко. Статьи. Воспоминания. Автобиографические записки. Письма , . Имя Александра Михайловича Родченко, одного из тех мастеров, кто активно участвовал в строительстве молодого советского искусства, в полной мере еще не оценено. Онпринадлежал к той плеяде…
Зачинатель жанра исторического романа в западноевропейской литературе - Вальтер Скотт.
Подчеркивание исторического своеобразия, национальной самобытности народов.
Особенности исторического романа В.Скотта.
Для своих романов писатель выбирал исторически переломные моменты, когда решались целые судьбы народов.
Самые известные его произведения: “ Пуритане”,“Айвенго”, “Квентин Дорвард”. Художественное своеобразие романов.
Сочетание романтизма с реалистическим началом.
Джордж Байрон (1788-1842)
Яркий тип художника-романтика, давшего название целому художественному явлению - байронизм.
Идея трагической, непримиримой борьбы героя против враждебной действительности – главная черта поэзии Дж.Г. Байрона.
Ранняя лирика поэта.
Многогранность его лирической поэзии.
Сочетание в ней глубокой скорби, чувства обреченности и любви к жизни, восторга перед ее красотой.
Самое известное произведение - романтическая поэма “Паломничество Чайльда Гарольда” (1812).
Философская драматическая поэма “Манфред”.
Участие Байрона в движении карбонариев и мистерия “Каин” как вершина творчества этого периода.
Роман в стихах “Дон Жуан” – самое крупное произведение поэта.
Образ Прометея – олицетворение силы духа страдающего героя, способного “смерть в победу обращать”.
Прометей Гете и Прометей Байрона.
Художественная заслуга романтиков.
Перси Биши Шелли (1792-1822)
Друг Байрона. Много лет провел в Италии.
Поэт романтизировал саму поэзию как вид творчества. Поэты – законодатели мира, создающие вечные образы.
Многообразное творческое наследие – стихотворения, поэмы, оды.
Широко использовал мифологические и библейские образы, символы и аллегории.
Обращаясь к истории, стремился осмыслить современную действительность.
В центре произведений – герой-романтик. Увлекательная любовная линия, тонкость лирического переживания.
Особая известность – “Освобожденный Прометей”.
Характерные черты его новеллистики - острота сюжета, занимательность, соединение серьезного и комического, сочетание иронии с четко выраженным рационалистическим началом.
Тема несоответствия мечты и действительности в творчестве Ирвинга, ставшая одной из основных в американском романтизме.
Произведения об Америке: “История Нью-Йорка”, рассказы “Легенда о Сонной Лощине”.
Одно из ключевых произведений Ирвинга - “Рип Ван Винкль”. Фантастический вымысел и изображение реальности.
Реализм в литературе XIX века.
Формирование реализма в недрах романтической литературы начала XIX века. Современная трактовка понятия “критический реализм”. Реализм как отражение реальной жизни - своеобразный эстетический стержень художественной культуры в эпоху Возрождения (“ренессансный реализм”) и в эпоху Просвещения (“просветительский реализм”). Критический реализм 30-40-х годов XIX века.
Английский реалистический роман XIX в.
Диккенс, Теккерей, сестры Бронте, Гаскелл.
Критицизм английских романистов, их эстетические принципы, этический идеал, связь с романтической традицией. Связь европейской революции 1848 года и чартистского движения в Англии 30-40- х годов с литературной жизнью эпохи.
Чарлз Диккенс (1812-1870)
Чарлз Диккенс – великий писатель-юморист.
В романах показана жизнь Англии XIX в.
Смех как орудие обличения пороков действительности и как выражение оптимизма писателя.
Сатирическое мастерство Диккенса.
Основные периоды творчества писателя.
Особенности творчества определялись чертами личной биографии писателя. Обстоятельства его детства нашли отражение в романе“Дэвид Копперфилд”. Судьба мальчика, который пройдя через испытания, не разочаровывается в жизни, сохраняет доброту и отзывчивость.
Мировоззрение писателя.
Дети и тема детства в романах “Домби и сын” и“Оливер Твист”.
Роман “Посмертные записки Пиквикского клуба” принес славу писателю.
Мистер Пиквик и другие чудаки в произведении писателя.
Мировая известность его романов.
Восприятие творчества Диккенса в России. Л.Н.Толстой и Ф.М.Достоевский о Диккенсе.
Уильям Мейкпис Теккерей (1811-1863)
Самое значительное произведение – роман “Ярмарка тщеславия”.
Английское общество. Все персонажи одержимы жаждой наживы, все продается и все покупается.
Язвительность и саркастичность в описании героев и ситуаций.
Сочетание реалистической основы с игривой, комической.
Французский реалистический роман
Стендаль, Бальзак, Флобер.
Связь реализма во Франции с прагматизмом, преобладанием материалистических взглядов.
Сочетание романтической образности и символики с трезвым анализом, реалистическое отображение атмосферы Парижа после революции 1830 года.
Стендаль (1783-1842)
Наст. имя Анри Мари Бейль.
Книга “Расин и Шекспир»” (1823-1825) – один из манифестов реалистической школы.
Мастерство психологического анализа, реалистическое изображение общественных противоречий в произведениях писателя.
Романы “Красное и черное” (1831), “Пармская обитель” (1839).
Автор “Истории живописи в Италии” (1817), “Жизни Гайдна, Моцарта и Метастазио” (1817), психологического трактата “О любви” (1822).
Оноре де Бальзак (1799-1850)
Глава реалистической школы первой половины XIX в.
Классик социального романа.
С 1829 г. создавал эпопею “Человеческая комедия” из 90 романов и рассказов.
Эпопея – грандиозная по широте охвата реалистическая картина французского общества 1816-1848 гг.
Показ социального среза общества, отражение его противоречия, нравов и отношений.
“Человеческая комедия”
Общий замысел и персонажи эпопеи: этюды нравов, философские этюды, этюды аналитические.
Этюды нравов – отображение сцены провинциальной, парижской, сельской, частной, политической и военной. Обобщение – одна из главных заповедей эстетики Бальзака.
“Неведомый шедевр” (1831), “Шагреневая кожа” (1830-1831), “Евгения Гранде” (1833), “Отец Горио” (1834-1835), “Утраченные иллюзии” (1837-1843), “Кузина Бетта” (1846).
Гюстав Флобер (1821-1880)
Романы “Госпожа Бовари” и “Воспитание чувств” – энциклопедия французской провинции и Парижа XIX века.
Показ глубинных истоков окружающей пошлости, морального ничтожества провинциальных буржуа, удушливой атмосферы Второй империи.
Цветовой и звуковой строй романа “Госпожа Бовари” как своеобразный аккомпанемент к печальной истории Эммы Бовари.
Продолжатель тенденции О.Бальзака, блестящий стилист, Флобер оказал влияние на развитие реализма в мировой литературе.
Натурализм
Направление в искусстве (от лат. – природа) второй половины XIX в.
Возникло на основе неприятия художественных идеалов романтизма и реализма.
Требование тщательного и бесстрастного воспроизведения потока жизни в сочетании со строгой социально-биологической детерминацией изображаемых явлений.
Утверждал всесилие грубой будничной реальности и подсознательных импульсов человека.
Философская основа натурализма позитивизм.
Основоположник эстетики натурализма –Ипполит Тэн. В его трудах заложен основной принцип натурализма как метода: уподобление искусства науке.
Эмиль Золя (1840-1902)
Глава натурализма.
В 1868 г. задумывает цикл романов “Ругон-Маккары”.Художественная летопись жизни буржуазной Франции.
20-томная эпопея “Руггон-Маккары. Естественная и социальная история одной семьи в эпоху Второй империи” (1871-1893).
1870-е гг.- первые 8 романов цикла. Популярность в России, враждебная встреча во Франции. Только роман “Западня” (1877) принес признание.
1880-1887 гг. - расцвет творчества, появление романов “Нана” (1880), “Жерминаль” (1885), “Творчество” (1886), “Земля” (1887).
Споры вокруг романа “Земля” – повод раскола французского натурализма.
Критические работы “Экспериментальный роман” (1880), “Наши драматурги”, “Романисты-натуралисты”, “Натурализм в театре” (1881).
Изложение в них своих теоретических взглядов, концепции натуралистического романа и драмы.
1893 г. – Золя заканчивает цикл (последние романы – “Деньги” (1891), “Разгром” (1892), “Доктор Паскаль” (1893).
Участие по делу Дрейфуса – подлинный подвиг Золя.
Значение творчества Золя
Влияние на развитие натурализма во всем мире.
Большое значение для реализма. Необычайно расширил предмет реалистического изображения, разработал новые механизмы художественного исследования действительности.
Разработал новое жанровое образование – цикл романов, представляющий общество целой эпохи в «вертикальном» (историческом) срезе.
В рамках историко-семейного цикла выработал особый тип романа, в центре которого оказалось предприятие, «экономический организм».
Это все же зависит от того, зачем вам знакомиться с английской классической литературой. Если ради личного интереса, или чтобы не упасть лицом в грязь в культурном обществе, то я бы советовал:
- Уильяма Шекспира "Гамлет" . Классика, не нуждающаяся в комментарии. Поскольку Шекспир - это имя, которое приходит на ум при самом слове "литература", то чтение его самого популярного и известного произведения можно считать обязательным для полнейшего понимания истории, стилистики и динамики английской литературы.
- сонеты Уильяма Шекспира . Думаю, почти в каждой школе и университете учат один или несколько сонетов Шекспира, будь-то урок зарубежной литературы или курс английского. Несмотря на такую распространненость, они отличаются не только исторической и литературной значимостью, но и новизной тематики, и поэтической взыскательностью.
- Джонатана Свифта "Путешествия Гулливера" . Хоть эта книга и стала классическим произведением для чтения детьми школьного возраста, на самом-то деле, задумывалась она автором как серъёзное чтиво. Облеченная в фантастические приключения Гулливера, сатира автора состояла в пародировании и жесткой критике политического устройства Королевства Англии и Шотландии того времени.
- Даниэля Дефо "Робинзон Крузо" . Ставшая нарочитой классикой в советское время, эта книга, по-моему, присуствует на книжной полке почти каждого дома. Сам Дефо в своем творчестве пытался утвердить этику нового буржуазного общества - этику человека, который "сделал себе сам" и не нуждается в клерикальных и феодальных институтах, как регуляторов своей общественной жизни.
- Вальтера Скотта "Айвенго" . Зачинатель жанра исторического романа в европейской литературной традиции, Вальтер Скотт переосмыслил традиционные смыслы и сюжеты в духе Романтизма. Его новизна состояла в привнесении нового миросозерцания в английской литературе, основанном на художественном и творческом познании мира. Исторический роман "Айвенго" рассказывает о жизни рыцарей и феодалов в эпоху Крестовых походов, царствования Ричарда I Львиное сердце и Иоанна Безземельного, и, во многом, Вальтер Скотт предвосхитил дальнейшее развитие жанра исторического романа именно в этом произведении.
- лирическую поэзию и поемы Джорджа Байрона . Классик не только английской, но и европейской литературы, прозванный Гёте "истинным гением нашего времени", Байрон задал тон поэзии конца XVIII и начала XIX веков. Тематика его творчества широка: от античных мотивов и мифов до легенды о гетьмане Иване Мазепе.
- Чарльза Диккенса "Рождественская песнь в прозе" и/или "Оливер Твист" . Чарльз Диккенс, наиболее известен как классик европейского реализма, наверное, имеет самое большое литературное влияние в английской литературе после XIX века. Представленные произвдения изучаются не только в общеобразовательной школе, но и в высших учебных заведениях всего мира. Сюжеты и художественный стиль, заданны Диккенсом в этих двух произведениях, повлияли на всю европейскую и американскую литературу после XIX века.
- Оскара Уайльда "Портрет Дориана Грея". Некоторые историки и критики литературы называют творчество Уайльда ранним модерном, но всё же его, обычно, рассматривают в ключе классической литературной традиции. Очень популярное и распространённое произведение, особенно в определенной среде молодежных сообществ, оно стало первым звонком, гласящем о кризисе традиционной этики и эстетики европейской культуры. Мастерское владение слогом Уайльдом и безупречная композиция дают основания считать этот роман вершиной английской литературы.
Я не считаю этот список исчерпывающим, но он удобен для первого ознакомления с английской классической литературой. Если вам нужно ознакомиться для профессиональных или учебных целей, тогда нужно специализировать этот список с учетом ваших конкретных целей.
Конферанс - форма сценического действия, осуществляемая конферансье - лицом, объявляющим номера программы на эстрадном представлении или концерте и занимающим публику между исполняемыми номерами (Шубин С.В., словарь).
Конферанс - эстрадный жанр - выступление на сцене, связанное с объявлением и комментированием (обычно комедийного характера) номеров эстрадного представления, концерта, а также текст
Конферанс - эстрадный художественный жанр - выступление на сцене, связанное с объявлением и комментированием номеров программы.
Конферансье - (от французского - докладчик), артист эстрады, объявляющий концертные номера и выступающий в промежутках между ними.
Конферансье - артист эстрады, объявляющий номера концертной программы, иногда выступающий с самостоятельными номерами.
Конферансье - артист, объявляющий номера программы на эстрадном представлении, концерте и занимающий публику в перерывах между номерами своими самостоятельными выступлениями.
Среди эстрадных жанров конферанс - один из самых молодых. Впрочем, корни этого эстрадного жанра ищут в далеком прошлом. Их находят в хоре античного театра, в прологах итальянской комедии масок, в представлениях русских скоморохов и балаганных дедов. Однако реальная преемственность не обнаружена и в капитальной работе по истории русской эстрады Е. Кузнецова «Из прошлого русской эстрады». Переход от бородатого зазывалы, выкрикивающего на раусе свои бойкие прибаутки, к эстрадному артисту в роли щегловатого, корректного, ироничного «развлекателя» и ведущего, слишком резкий. Но сходство этих явлений не может быть простой случайностью и говорит о том, что издавна существовала потребность какого-то соединительного звена между зрителем и сценой.
Народные гулянья начались еще в 18 веке, но в 19 веке, они становятся, особенно популярны. На рождестве - «гулянья под горами», на масленицу и пасху - «под качелями». Современники оставили описание таких гуляний «…В течение недели толпы народа ежедневно стекаются к качелям, воздвигнутым на площадях. Еще издали привлекаемый турецкими барабанами и шумной музыкой странствующих комедиантов, канатных плясунов и других различного рода актеров народ спешит на площадь, чтобы погулять возле качелей… Несколько музыкантов, предводительствуемых паяцами, размещаются на балконе и на верхней площадке этой своеобразной карусели и таким образом оказываются в центре общего круговорота. В ближайшем соседстве - подмостки комедиантов, особенно привлекающих народ острыми, хотя и грубоватыми шутками».(1-Кузнецов из прошлого р.э.1958 с39.)
На этих паяцах, или, как их называли в народе, «карусельных дедах», нам следует остановиться особо, ибо они прямые предки современных конферансье и ведущих.
«Костюм и грим «деда» был традиционный…» - пишет один из деятелей народных гуляний. (2Русск. Нар. Гул.алекс.-яков.1948 ст.62.)Добавим - и броский. В пестром многолюдстве гуляний надо было останавливать на себе взгляды. «Борода и усы из серой пакли, нарочито грубо сделанные, серый, намеренно заплатанный кафтан и старая круглая ямщицкая шапка с бумажным цветком сбоку, на ногах онучи и лапти». Появление на балконе качелей фигуры в этом наряде служило сигналом начала веселых речей, всяческого балагурства, шуток и прибауток.
На обязанности «карусельного деда» было и объявление «номеров». Вот как это происходило: «Побалагурив… «дед» внезапно хлопал себя по лбу, точно вспомнив что-либо, торопливо исчезал и выводил трех танцорок. Представив их публике и чаще всего довольно откровенно побалагурив на их счет, «дед» принимался отплясывать с ними…»(3русск.нар гул.Алек-Яков.1948 ст.64)
Историки эстрады не без основания усматривают в этих народных забавниках далеких предков конферансье. Тесная связь с публикой и веселье от непосредственного разговора с ней, а также “подача” исполнителей - вот ниточки, которые тянутся от острословов в онучах к современным элегантным конферансье.
Э.Б. Шапировский, беря за основу буквальный перевод с французского «конферансье-докладчик», пишет о том, что в ХIХ веке, такие «докладчики», легкие на забавное летучее слово, колкий, но беззлобный выпад, импровизированный каламбур, являлись завсегдатаями литературно-художественных кафе. В таких кафе встречались поэты, художники, музыканты. «Из этой поющей, читающей, декламирующей, рисующей, кипящей богемскими страстями толпы стихийно выделялся наиболее находчивый словесный дуэлянт, скорый на шутливую расправу, эпатирующий ответ.
Бочонок, табуретка, стул, стол - и импровизационная эстрада готова. Вскочив на нее, подбивая окружающих на выступления, он становится «дирижером» словоохотливой компании, подхватывающим на лету «прыгающий» разговор, хозяином вечера, веселым «докладчиком» - конферансье».
Н. П. Смирнов-Сокольский в своем докладе «Об искусстве конферанса», находит исторические истоки конферанса в итальянском театре эпохи Возрождения и считает, что маски комедии дель арте, их работа в спектакле в сущности, тоже работа конферансье.
Еще один источник есть у современного конферансье, концерт - театр. С конца 18 века в оперном театре вошло в обычай после основного спектакля выпускать на сцену в дивертисменте артистов - любимцев публики с исполнением наиболее эффектных арий из опер или танцев из балетов. Постепенно артисты в дивертисментах стали пополнять репертуар произведениями, взятыми не только из идущих спектаклей.
В середине 20-х годов 19 века дивертисменты начинают устраиваться и в драматических театрах, главным образом в Александринском в Петербурге и Малом театре в Москве. Тут они нарекаются антрактами, ибо в антракте, перед занавесом актеры читают полюбившиеся публике монологи из ролей или распевают популярные куплеты из водевилей.
В антрактах выступали самые знаменитые актеры того времени. Великий Щепкин вынес на них свои устные рассказы. Он же первый стал читать перед занавесом произведения Пушкина и Шевченко, басни Крылова. Исполнял он в антрактах и водевильные куплеты. Таким образом, антракт приучал к соседству разнообразных жанров. Выделялись и выносились на просцениум лучшие, наиболее удавшиеся артисту монологи, куплеты и другие фрагменты ролей. И этот естественный отбор постепенно превращался в новую форму искусства - концерт.
Вряд ли многие знают сейчас, что слово «вокзал», связанное у нас со встречами и отъездами, лязгом колес и волнующими запахами путешествия, закрепилось за местом прихода и ухода поездов из-за искусства и притом искусства эстрадного.
В 18 веке вокзалами называли загородные сады с клубно-концертными помещениями, сочетавшие в своих стенах концерты и дивертисменты с танцевальными вечерами и маскарадами (наименование «вокзал» перешло к нам от лондонского Вокзала, наиболее раннего из известных столичных увеселительных предприятий подобного типа).
Первые поезда в России начали ходить между Петербургом и Павловском. На станции Павловска был построен концертный и танцевальный зал и эстрада - излюбленное место развлечения жителей столицы - так называемый Павловский музыкальный вокзал. А так как это было и место отправки поездов, то со временем слово «вокзал» потеряло свой первоначальный смысл.
С сороковых годов 19 века, кроме Павловского вокзала в Петербурге, большой популярностью пользовался так называемый «Сад искусственных минеральных вод», или сад Излера. В Москве аналогичным заведением был Летний театр в Нескучном саду (на той территории, где сейчас находится Центральный парк культуры и отдыха имени Горького), а затем затмивший его Петровский парк. Эти сады стали местом отдыха горожан, в них процветали разные виды эстрадного искусства.
Первого конферансье, знаменитого Никиту Балиева, дал русской эстраде Художественный театр.
Он объявлял и комментировал номера в своем театре, рассказывал публике о многих интересующих ее вещах и, вроде бы непоследовательно перескакивая с темы на тему, создавал впечатление, будто сказанное сегодня сымпровизировано только что и вовсе не обязательно будет повторено завтра.
Выходя к рампе, Балиев всматривался в сидящих за столами, чтобы узнать, кто сегодня пришел, кивком головы или даже «называя фамилии» здоровался с друзьями, обращался к ним с каким-нибудь смешным, но понятным остальной публике замечанием - и контакт с залом был установлен.
Все писавшие о Балиеве, и в частности К.С. Станиславский, отмечают его незаурядную находчивость: быстрые и остроумные ответы на реплики зрителей, умение создавать атмосферу небывалой ранее свободы и непосредственности во взаимоотношениях между сценой и зрительным залом.
Актеры молодого тогда Художественного театра сами были молоды, обладали большим запасом творческих сил, их переполняла энергия, они, не желая, расходовали себя на шутку, на озорство, блиставшее выдумкой, вкусом. В театре устраивались «семейные» вечера, до краев переполненные весельем самого высокого вкуса, озаренного блистательным талантом. Вечера эти стали называться капустниками.
Поначалу они были действительно только внутритеатральными, на них извне допускались лишь самые близкие друзья. Но так как все большее количество людей стремилось попасть на капустники, семейный круг разорвался, и они стали своеобразным видом эстрадного представления, своего рода шуточным концертом, уже не для себя, а для публики.
На капустниках Художественного театра впервые появился совершенно новый персонаж эстрадного зрелища - конферансье.
Обратимся к книге К. С. Станиславского «Моя жизнь в искусстве»: «В качестве конферансье на этих капустниках впервые выступил и блеснул талантом наш артист Н. Ф. Балиев. Его неистощимое веселье, находчивость, остроумие - и в самой сути, и в форме сценической подачи своих шуток - смелость, часто доходившая до дерзости, уменье держать аудиторию в своих руках, чувство меры, уменье балансировать на границе дерзкого и веселого, оскорбительного и шутливого, уменье вовремя остановится, и дать шутке совсем иное, добродушное направление - все это делало из него интересную артистическую фигуру нового жанра». (Станиславский мя жизнь в иск.)
Из капустников Художественного театра родился под руководством Н. Балиева театр «Летучая мышь», а вслед за ним буквально посыпались театры этого типа.
Программа «Летучей мыши» состояла из сцен, инсценировок и номеров. Непременным персонажем этого дробленого «действа», его стержнем и цементирующим элементом был конферансье Никита Балиев. Его новое по тем временам амплуа, равно как и «блестящий талант» влекли в «Летучую мышь» зрителей ничуть не меньше, чем во МХТ.
Существовало одно обстоятельство, определявшее во многом своеобразие балиевского конферанса. Поскольку связь «Летучий мыши» с капустниками и актерскими забавами не была еще окончательно порвана, зал нового театра поначалу продолжал наполняться театральной и околотеатральной, то есть «своей» публикой. Еще недавно на капустниках этот зритель через минуту становился исполнителем, и все смеялись его выдумке и шутке, а затем возвращался с игровой площадки в зал и сам хохотал над очередным номером своих товарищей. В новом театре какое-то время граница, отделяющая сцену от зала, была стерта. Самое активное привлечение зрителей в происходящее на сценической площадке было непременным условием жанра. И вместе с тем - залогом всеобщего веселья, ради которого и ходили в этот театр.
Летописец «Летучий мыши» в юбилейном издании, выпущенном, к 10-летию театра, писал: «Каждый спускавшийся под свод оставлял в прихожей вместе с калошами печаль, снимал с себя вместе с пальто и заботы и как бы принимал обет быть в эти немногие ночные часы под крыльями «Летучий мыши» рыцарем смеха и остроумного веселья. Обязан был там, за порогом, оставить и обидчивость, способность уязвляться шуткою. Иначе рисковал быть изрядно изжаленным, потому что стрелы и шутки «мыши» были отточены очень остро и метко попадали в цель, хотя и спускались с тетивы веселой и ласковой рукою…
Клубок шутки, начинавшейся на сцене, перебрасывался в подвал, потом назад на сцену и все больше и веселее запутывался, захватывая в свои нити все большее число актеров-зрителей».(1Театр «Летучая мышь», Пг., изд-во «Солнце России»,1918, стр.13.)
Конферансье способствовал тесному общению зала и сцены, исполнителей и зрителей. Но это была не единственная его функция.
Представление, носившее мозаичный характер, нуждалось в стержне, в общем сюжетном движении, которое и осуществлял конферансье.
Почти одновременно с «Летучей мышью» стали возникать во множестве другие театры подобного типа. Из лучших дореволюционных, кроме «Летучей мыши», стоит назвать «Кривое зеркало», в 20-х годах - такие, как «Свободный театр», «Вольная комедия», «Балаганчик», «Кривой Джимми»… Можно привести еще много названий, но какое бы имя не носили эти театры, какие бы программы ни показывали, главным в них был смех.
Аккумулятором смеха и веселья на представлениях подобных театров был конферансье.
Никита Балиев, по определению А. Г. Алексеева, «был конферансье-москвич, не московский конферансье, а именно конферансье-москвич; на сцену выходил розоволицый, широкоулыбчивый, упитанный, радостный жизнелюб, хозяин-хлебосол: москвич!» (Алекс. серьезн. и см. стр.233)
Стоит перечитать главы «Войны и мира» Л. Толстого о старом графе Ростове и станет, понятна генеалогия образа Балиева. Был ли он таким на самом деле? Другими словами, пользовался ли он «гримом души»? Еще точнее: выходил ли он перед публикой «как есть» или «ретушировал» свои свойства для создания определенного сценического образа? Вне всякого сомнения, что это было именно так. Тому достаточно подтверждений можно найти хотя бы в статьях, посвященных Балиеву. Как правило, они восторженны. Недовольство критиков Балиев вызывает тогда, когда в пикировке он излишне увлекается своим остроумием и ранит противников. Упреки он вызывает не только потому, что изменяет общей атмосфере легкого веселья - главному девизу «Летучей мыши». И не только потому, что обижает человека, вступившего с ним в состязание, причем обижает не как равного, а как хозяин, забывший правило гостеприимства. Но главным образом потому, что выходит из образа, выходит из «маски», необходимой для его искусства.
Второй зачинатель жанра, Константин Эдуардович Гибшман, конферировал в петербургском театре миниатюр «Кривое зеркало».
В отличие от Балиева он создал маску конферансье робкого, растерянного, подавленного необходимостью выступать перед публикой. Его речь была невнятна, путана, прерывалась долгими томительными паузами. Номера объявлялись неясно, сбивчиво, с частым и как бы ненужным повторением одних и тех же слов. Движения оказывались удивительно неловкими, скованными, не соответствующие тому, о чем говорилось. Все, что делал и произносил Гибшман, воспринималось как чистая импровизация. Уныло повторяющиеся восклицания и продолжительное испуганное молчание трудно было принять за тщательно подготовленную роль. Между тем все вздохи, запинки, жесты, перепутанные реплики были заучены и воспроизводились с таким талантом и мастерством, так естественно, что зритель верил актеру.
Сам того, быть может, и, не подозревая, Гибшман создал своего рода пародию на первый, так сказать, массовый выпуск русских конферансье.
А для выступающих в программе актеров Гибшман был хорош тем, что на фоне имитируемого им неумения их номера всегда выигрывали.
Необходимость для конферансье вхождения в образ и отсюда самое близкое родство этой профессии с актерской блестяще подтверждает деятельность на эстраде Константина Гибшмана.
В создании своего образа он пошел, что называется, от обратного. К тому времени, когда он вступил на эстраду, фигура конферансье стала на ней привычной, и характер конферансье стабилизировался. Это обязательно острослов, человек смелый, находчивый, иногда даже дерзкий - черты, ставшие привычными, дежурными для любого конферансье. В худших образцах положительные свойства превращались в отрицательные: свобода поведения - в развязность или даже наглость, остроумие - в пошлость.
Можно себе представить, какое впечатление на этом фоне производила фигура крайне мешковатая, неловкая, нелепая - человек скованный, даже оторопевший от страха, явно вытолкнутый помимо его воли на просцениум, путающийся в складках занавеса, человек которому не повинуется ни мысль, ни язык! «Я … э-э-э,… видите ли, … да… сейчас перед вами…э-э-э… мы …вы...»
Был ли Гибшман на самом деле беспомощен и скован? Отнюдь нет. Он был хорошим актером и до ухода на эстраду с успехом играл в театре, был острым, живым и далеко не робким человеком. Для построения образа, который он принял на эстраде, Гибшман оттолкнулся от характерных особенностей своей внешности. Полный, с клоками волос, окаймлявших лысину, с большим ртом и глазами которые улыбка превращала в щелки, он усугубил свою неловкость, «неартистичность» и создал на их основе блестящий актерский образ - маску, наглядно подтвердив основу искусства конферансье - перевоплощение.
К создателям конферанса в России также относятся Алексей Григорьевич Алексеев. Начал он свою деятельность в Одессе и Киеве, а с 1915 года выступал в Петроградских театрах миниатюр «Литейном театре» и «Павильоне де пари».
Артист создал иронический образ столичного сноба, вставляющего в свою речь французские слова и фразы, и это нравилось публике.
Все эти три выдающихся мастера русского конферанса обладали необходимой для данной профессии общей культурой. Балиев был прежде актером Художественного театра, Гибшман - инженером, Алексеев окончил юридический факультет Киевского университета, говорил на трех иностранных языках. Они знали, чем живет их публика, интересно подавали номера и хорошо помогали актерам. Дольше других сумел сохранить ведущее положение в своем жанре А.Г. Алексеев.
Между тем Алексеев сохранял свою популярность не только в качестве конферансье, но и как автор пьес, режиссер и художественный руководитель театра миниатюр «Кривой Джимми».
В конферансе Алексеева, как правило, преобладали внутритеатральные темы и пародии, остроумные пояснения к номерам. В его репризах интересно и неожиданно представала пестрая жизнь искусства 20-х годов. Однако современникам это уже начинало казаться недостаточным. Молодежь могла слушать известного артиста скорее с любопытством, чем с подлинным интересом. Конферансье, который выступал во фраке и, особенно с моноклем, то есть точно таким, каким он был в предреволюционном Петрограде, по выражению одного из рецензентов, казался «слишком бонтонным», другими словами - буржуазным.
В отличие от москвича Н. Балиева истинным петербуржцем был А.Г.Алексеев. «На сцену выходил худощавый, безулыбчивый или ехидно улыбающийся, тщательно одетый, очень любезный, гостеприимный, но сдержанный хозяин-собеседник: петербуржец. В глазу у него поблескивал монокль».
Конферансье обязательно должен был быть, как бы сродни залу, слепленным из той же плоти и духа. Черты современника, его облик он воплощал более броско, иногда, даже вплоть до еле уловимой пародийности. Так, Балиев шагнул на просцениум из среды московской интеллигенции. Алексеев являл собой почти зеркальное отражение изысканного петербуржца - это был светский человек, знающий толк в утонченной шутке. Подобные фигуры попадались на улице, в салонах, в театрах и на литературных вечерах. Только облик, созданный Алексеевым, был очень тонко приправлен пародийностью.
Осуществляя связь сцены и зала, конферансье не мог не обладать обостренным чувством современности во всем - в мышлении, в шутках и внешнем облике. Малейшее отставание одного из этих компонентов чревато было отрывом от аудитории, ее равнодушием, а иногда ироническим отношением. Именно в этом смысле можно говорить об изменении образа конферансье. Особенно ярко проявлялось это постоянная пристройка к аудитории (и соответственно перестройка образа) в периоды, когда состав зала радикально менялся. Так, с революцией «светский» петербуржец, созданный А.Г.Алексеевым, канул в прошлое, подобные люди исчезли из жизни, их уже не было в зале, а новый зритель, который заполнил ряды кресел, увидев его на просцениуме, категорически отверг.
«В 20-е годы, - вспоминает А.Г. Алексеев, - в Англии премьер-министром был Чемберлен, злейший враг советского народа. На всех карикатурах и плакатах его рисовали с моноклем, часто увеличенным для броскости рисунка.
Да и других буржуев, «героев» Антанты, военных и штатских, изображали с моноклями, так что это стеклышко стало почти эмблемой контрреволюции.
А мне это в голову не приходило, и я продолжал появляться на сцене с моноклем. В 1926-ом году в Харькове был какой-то грандиозный концерт. Когда я сказал что-то смешное, вдруг с галерки послышался молодой задорный голос:
Браво, Чемберленчик!
И раздался общий смех. Но это уже смеялись не остроте Алексеева, а подняли на смех самого Алексеева. Вот что бывает, когда хотя бы в мелочи теряешь в театре ощущение времени, эпохи!
Конечно, в этот же день монокль был сдан в архив!»(Алексеев, сер. и см.ст.259)
Своевременность рождения этой профессии подтверждается почти мгновенным ее распространением. Сейчас, даже трудно отделить даты появления Никиты Балиева в Москве и Алексея Григорьевича Алексеева в Петербурге. Они открыли плеяду блистательных мастеров этого жанра. За ними последовали К. Гибшман, А.Менделеевич, П. Муравский, позже М. Гаркави и многие другие.
Конферансье были теми, кто, как опытные кулинары, приправляли представления нужными дозами соли, перца и пряностей, делая тесную связь сцены и зала еще теснее. Публика в подобных театрах, так уж повелось от прародителя - капустника, была активно втянута в представление. Реплики неслись не только со сцены в зал, но и из зала на сцену, а точнее - на авансцену, к конферансье.
Профессия конферансье тогда требовала импровизации, молниеносной реакции и, конечно, блистательного остроумия, ибо зрители активно втягивались в игру и не молчали. Среди публики попадались опытные остроумцы. Горе конферансье, который из “словесных боев” не выходил победителем.
Приводить примеры остроумия более чем полувековой давности, да еще родившегося к случаю, в определенной ситуации и атмосфере, не имеет смысла. Но образец находчивости конферансье привести стоит, он поучителен. Остроумие - это, конечно, дар природы, но, как и всякий талант, оно требует развития, воспитания, тренировки. Точно так же и находчивость. Тугодумам (равно как и людям с органическими пороками речи) не стоит выбирать профессию ведущего или конферансье. Но раскрепостить свой природный дар можно, нужно, необходимо. И тут удачные образцы - верные помощники.
А. Г. Алексеев вспоминает, что во времена нэпа не самую лучшую часть зала составляли повылезшие невесть из каких укрытии различные дельцы, часто с большим капталом, но с весьма малым запасом культуры. Один из таких посетителей верхом остроумия счел парировать шутку криком «сволочь». Это привело в замешательство даже такого опытного конферансье, каким был А. Г. Алексеев. «… Но ответить надо, - вспоминает он, - и стал я мямлить о том, что, мол, в политике мы научились разбираться, а юмора еще не понимаем, и в то же время лихорадочно соображал: не к такой лекции обязывает мое место на просцениуме, но если отделаться шуткой, он и не такое скажет; так что же? Что?! В это время директор театра… прибежал за кулисы: «Дайте свет в зал!» Дали - и это спасло меня! Я тут же повернулся к сцене и сказал: «Не надо, погасите, я не хочу видеть то, что слышал!»(1алексеев,серьезное и смеш.1967 стр. 270)
Изящный нокаут! Оставлять за собой последнее и «неперешибаемое», непререкаемое слово в словесных поединках было блестящим свойством, неотъемлемым условием профессии конферансье. Эстрадные легенды сохранили немало сказаний о славных победах, неотразимых ответах, неумирающих остротах.
Конферансье «первого призыв» отличались яркими индивидуальностями. Каждый являл собой на эстраде определенный образ с подчеркнутой характерностью.
Поражавшая в прежних конферансье способность молниеносной и победоносной конрреплики была плодом не только таланта, культуры, но, как и в каждой профессии, обязательно работы, тренажа, впитывания чужого опыта. Многие конферансье и том числе А. Г. Алексеев считают лучшим своим учителем Владимира Маяковского. Рассказы о том, как поэт разговаривал с аудиторией, как намертво сражал своих противников, стали хрестоматийными, многие его остроты и реплики вошли в наш обиход, как поговорки.
Обязательное для конферансье перевоплощение в определенный сценический образ. (Щербакова концерт и его вед.1974.с.5-15.)
Да, искусство конферансье изначала было присуще и необходимо внутреннее перевоплощение, внутренняя перестройка и «подстройка» в постоянный образ. Поведение его в этом образе зависело от состава публики и от самых различных ситуаций, часто неожиданных.
Так первые конферансье конструировали свой образ из собственного «материала», подчеркивая данные им характером и жизнью свойства.
Загрузка...